Рубеж дивизии пролег недалеко от Полоцка, в глухом лесу, у единственной деревни Липники и озера Червятка. Заняли кое-какие блиндажи немцев, партизан, лесников, понаделали свои. Опять придется жить в земле, как под Новосокольниками.
Конечно, наша оборона под Липняками и Червяткой начиналась не с киносеансов и фотокарточек. Надо было занять наиболее выгодные рубежи, отогнать немцев подальше. Перед нами лежало озеро, в которое впадала и из которого вытекала небольшая речка. По логике оборона и должна бы пройти по берегу этой речонки. Но для нас не везде это было выгодно. Наш берег больше проходил по низинной местности, а противоположный — по взгорьям. Вот за то, чтобы побольше захватить этих горушек, перебраться кое-где за речку, и шли бои в первые дни.
Это были жестокие схватки. Неверно представлять, что на фронте горячие сечи могут развертываться только на больших пространствах, вроде, скажем, курского плацдарма. Иногда на пятачке сталкиваются такие силы, что в них отражались как бы вся Германия и Советский Союз. Вот так же было и в том декабре на нашем участке.
Тогда только что организовался новый, Прибалтийский фронт, в который вошли и мы. Командующий фронтом — генерал армии Иван Христофорович Баграмян. Какой дивизии не хочется отличиться перед новым командующим. Хотели показать товар лицом и мы.
А немцы, почуяв, что наступает передышка, уперлись как окаянные. К ним забираются в тыл наши разведчики и саперы, гремят взрывы. На прямой наводке работают артиллеристы. Крошится лед на озере Червятка. Пробоины на речке. Разрушены мосты. Покалечены береговые деревья.
— Давайте плацдарм на правом берегу, — приказывает комдив Кудрявцев.
А на правый берег можно прорваться только по дорогам. Да и нужно только так. Зачем плацдарм на болоте.
А дороги две, справа и слева от озера. Мосты тут и там разрушены. Слева за рекой сразу деревня. Правда, одно наименование, остались только печные трубы. Но все равно опорный пункт. Справа — деревня за четыре километра. Сразу за речкой только окопы и то не сильно укрепленные. Вот и было решено ударить по этой стороне и проскочить к той, дальней деревушке, заиметь в обороне свой, дивизионный клин.
Азарт боя подожгли власовцы. Откуда они тут появились, черт знает. Только немцы выставили против нас [223] на этот случай чернофуфаечников. Власовцы не имели шинелей. Зимой и летом — в черном, рабочем обмундировании.
Обороняются, конечно, пьяные. Орут во все глотки:
— Эй, русаки, мотайте к нам, живы останетесь.
— У нас по бабе у каждого.
— Виски — завались.
Наши, конечно, тоже не остаются в долгу. Дает жару Алексей Голубков.
— А фига с маслом не хочешь, продажная шкура.
— Фига мы сами можем продать.
— Погоди, иудейская душа — шашлык из тебя будем делать.
— Руки коротки.
— А вот получай.
Артиллеристы дают налет. Их поддерживают минометчики. Пушки выкатываются к берегу прямо перед носом чернофуфаечнйков. И пошло, и поехало.
— Ура! Бей предателей!
— Смерть изменникам Родины!
Вырвался первый батальон 1190 стрелкового полка. Его поддерживает дивизион Поздеева. Некоторые расчеты со своими орудиями в горячке боя тоже перемахнули через речку. Лупят по отступающим немцам и власовцам шрапнелью. Ловят замешкавшихся.
Бегут вместе с пехотой Голубков и Ипатов. Им очень хочется сцапать хоть одного власовца.
— Для интересу, что за рожа у предателя, — говорит другу Голубков и тянет его за собой.
Наконец им удается осуществить свою затею. В густом буреломе они настигают богатыря-детину. Патроны у того кончились, приготовился встретить наших кинжалом. Понял, что хотят не убивать, а брать в плен.
— Не подходи, закантую, — хрипит власовец.
— Заткнись, черт немытый, — отвечает Голубков.
— Я урка.
— Какой ты урка-мурка, сын кулака.
— Курва буду...
— Бросай нож, скачаем права.
— А кого ты знаешь?
— Всех от Одессы до Костромы. Слыхал про Монаха?
— Как не слышать...
— Ну так я Монах. Сдавайся, паскуда. [224]
А кругом идет еще бой. Голубков с Ипатовым ведут власовца. Его бы надо щелкнуть и все, но ребятам хочется проводить предателя, как обезьяну из зверинца.
— Эй, смотри, кому не лень, власа-тараса поймали.
— Вы постойте с власом, — просят командиры взводов и рот. — Потом разберемся.
А связисты свое:
— Предателя-марателя хапнули. Подходи, налетай.
— Бросьте, ребята, — умоляет власовец. — Не по своей воле...
— По божьей, да? — ухмыляется Ипатов. — А говорил турка, магометанин.
— Урка, а не турка, — ноет пленный.
— Я вот тебе как всажу за урку, — грозится Голубков. — Воры за Советскую власть воюют, а ты за свою, кулацкую!
Идет бой и тут же политбеседа. Опять смех и грех. Толкуют о роли воров в отечественной войне. Вот тема так тема. Ни один агитатор не придумает.
http://militera.lib.ru/memo/russian/lyamin_ma/03.html
