Пеший поход по берегу Японского моря

Первые километры пути проходили по узкой кромке заваленного глыбами пляжа, между морем и обрывом. Этот равноудалённый от Духово и Пластуна участок берега труднодоступен и оттого безлюден. Не удивительно, что эти места облюбовала для своего проживания ларга. Если подходить тихо и осторожно, можно полюбоваться на обычные будни этих забавных, но по-своему красивых животных с относительно близкого расстояния. Ларга категорически не любит выбираться на берег. Я ни разу не встречал её на пляжах. Если она не в воде, то либо на льдинах, либо на камнях, едва выступающих из воды. Причём камни она предпочитает такие, чтобы были подальше от берега и от отмелей. В этом районе побережья камни располагались не слишком далеко от берега, и ларгу можно было хорошо рассмотреть. Этот пугливый на суше тюлень, нырнув в свою стихию становится смелым и любопытным. При появлении на пустынном пляже палатки одинокого путешественника, ларга не упустит случая понаблюдать за ним. Если живёшь на берегу более двух-трёх дней, перестаёшь обращать на них внимание. В свою очередь и ларга, выныривая напротив палатки, нарочито равнодушно бросив взгляд на человека, отворачивается или поворачивается боком, словно показывая, что «не очень-то ты был мне и нужен!»

За непропуском мыса Капустоловного начались протяжённые галечниковые пляжи. Тонкие облака почти не создавали тени, ветра не было, от камней пляжа поднимался сухой тёплый воздух. Под клапаном рюкзака у меня была пластиковая полторашка, но заправить её водой возле последнего ручья я не догадался. Я надеялся, что после недавних обильных ливней ручьи будут течь в каждом распадочке и ложбине. Но на этом участке берега вообще не было никаких ложбин. Зато часто встречались оползни и обвалы, по несколько штук на километр – следы недавнего наводнения. Я уже был морально готов тянуть без воды и обеда до самого Духово. Но на самом мысу Рассыпной, когда надувал матрас, чтобы обойти непропуск, неожиданно нашёл замечательный обильный источник холодной пресной и очень вкусной воды. Чтобы совместить сушку матраса и гидрокостюма с обедом, останавливаться здесь не стал, и, набрав воды, переплыл отсюда прямиком на Духовский пляж.

Скромно перекусив дошираком и чаем с сухарями, запаковал рюкзак и зашагал к следующему непропуску – мысу Елагина. Прошёл по длинному пляжу, заставленному машинами и палатками, кусочку автодороги.

Затем через короткую, но плотно обжитую отдыхающими, косу Круглого озера. Выход в цивилизацию был недолгим, и вскоре я снова шагал по валунам у подножья диких величественных обрывов.

Пеший участок быстро закончился. Впереди вновь ожидала водная преграда, на этот раз более серьёзная, чем мыс Рассыпной. Мыс Елагина разделяет бухты Озера и Китовое Ребро, выступая относительно далеко в открытое море. На его оконечности находится сопка высотой 301, 8 м, восточный склон которой – скалистый обрыв, непосредственно омываемый глубокими неспокойными водами открытого моря. И снова снаряжаюсь для заплыва по отработанной схеме: достаю из рюкзака гидрокостюм, тент, надуваю матрас, одежду складываю в рюкзак, закутываю его в тент и привязываю к матрасу. На валунах это делать неудобно, но таковы будни туриста, нужно уметь приспосабливаться к разным, порою весьма не комфортным условиям. Сфотографировав себя на память с помощью автоспуска, отчаливаю.

Мой матрас – тот самый, на котором я «ходил» до островов Верховского, а также до острова Сибирякова и о. Аскольд, теперь уверенно бороздил открытое Японское море. Было интересно сравнивать условия в заливе Петра Великого и здесь, у побережья открытого моря. Первое, что бросается в глаза – отсутствие катеров и намного меньшее количество моторных лодок. Берега здесь суровей и безлюдней, хотя в местах выхода к берегу автодорог плотность машин и палаток зашкаливает. Просто таких мест не очень много. Побережье слабо изрезано и по большей части представляет собой обрыв с валунами у подножья. Впереди и сзади мысы сменяют друг друга, теряясь вдали. С запада скалы, с востока – пустынная гладь.
На траверзе мыса Елагина вода стала другой, чем в бухте Озера, в Духово. Она стала немного холодней и более контрастной. Перепады температуры чувствовались даже через гидрокостюм. Я словно заплывал то в тёплую ванну, то окунался в холодное озеро. Пологая зыбь, идущая с юго-востока, отражаясь от обрыва, создавала толчею. Несмотря на встречный ветер, я чувствовал, что меня тащит вперёд с виду незаметное, но мощное течение. Оно и перемешивает слои прогретой в бухтах воды с ледяной водой из глубины. Остался позади характерный елагинский двузубец. Впереди, всего в шести километрах, снова показался мыс Грозный – граница Тернейского и Дальнегорского районов. Над перевалом Китовое Ребро громоздилась плотная облачность, но над одноимённой бухтой небо было чистым. Заплыв в бухту Китовое Ребро, я почувствовал, что вода стала немного теплее, и ослабли волны. Зная, что дальше снова будет небольшой непропуск, поплыл до самого пляжа в вершине бухты. На нём опять подсушивал гидрокостюм и матрас в лучах уже садящегося солнца. Тащить на себе мокрые и тяжёлые вещи не хотелось.

Переодевания и сборка-разборка рюкзака начали мне уже порядком надоедать. Я даже пожалел, что не стал пересекать бухту Китовое Ребро по воде, хотя при этом пришлось бы удалиться от берега на полтора километра. Но солнце садилось, и я не рискнул, решив, что до места ночёвки буду идти пешком.
Пляж в бухте Китовое Ребро, или Шлюпочная, как часто называют её местные, имеет большую протяжённость, почти три километра. Несмотря на то, что автотрасса проходит менее чем в километре от берега, и к нему есть подъезды, останавливается в бухте очень мало отдыхающих. Пляж здесь валунный, на автомобиле на него не выедешь, палатку не поставишь. Участков пляжа, где была бы галька, нет - везде булыжники более 10 см в диаметре. К тому же из открытого моря часто идёт сильный накат, поэтому купание не только неудобно, но бывает и опасно. Поляны за пляжем кое-где заболочены. В бухту впадают речки Болотистая и Каменистая, названия которых подчёркивают особенности этого места.
Стремясь успеть вернуться домой в пятницу, решил пройти сегодня как можно больше. Лучше в конце пути сделать себе отдых, чем навёрстывать упущенное время. Разгорячённый ходьбой под тяжёлым рюкзаком, опять пособирал на себя всех местных комаров. Несмотря на август, насчитал на весь пляж пять или шесть таборов. По вещам и снаряжению сделал вывод, что отдыхать здесь предпочитают не любители купания и шезлонгов, а рыбаки-грибники и прочие добытчики.
В конце пляжа, за устьем Каменистой, мне нужно было уходить в сопки, чтобы обойти очередные непропуски. Уже порядком измотанный за сегодня, сунулся было вверх по крутому заросшему склону, оступился, врюхался лицом в смачную паутину и в полном бессилии сел на землю, размазывая по себе комаров. Солнце только что село. В эти вечерние часы дневной морской бриз стихает, а ночной прохладный «горнячок» с сопок ещё не начинается. По-хорошему, нужно останавливаться на ночёвку. Но располагаться здесь мне категорически не хотелось, как и тащиться по сумрачному лесу ещё несколько километров до следующего распадка. Эх, была не была, опять поплыву! В четвёртый раз за сегодня надул матрас, одел гидрокостюм и выплыл в притихшее тёмное море.

На востоке, на фоне алого неба, над морским горизонтом появилась синяя полоса. По мере того, как темнело, полоса расширялась, захватывая небосвод. Я скользил по чёрной воде в сотне метров от берега. Сначала я нацелился на небольшую бухточку перед Грозным, где мне уже доводилось два раза ночевать в свои предыдущие путешествия по этому маршруту. Но по мере того, как темнело, я умерил свои аппетиты и свернул чуть ближе к берегу, намереваясь остановиться в бухточке поближе. В нескольких сотнях метров впереди и немного мористее заметил на воде стоящую моторную лодку с рыбаками. Из-за горизонта начал выплывать багровый диск полной луны. Я подумал, что вскоре увижу лодку с рыбаками на фоне луны. Но когда поравнялся с ними, луна уже высоко висела над горизонтом оранжевым шаром, отбрасывая на воду слабые блики.
Вскоре я подплыл к кусочку песчаного пляжа в устье большого безымянного распадка. В последних отсветах вечерней зари нашёл место под палатку и притащил какие-то старые доски. Песчаный кусочек был у самой воды, а собственно пляж состоит здесь из крупной гальки и окатанных булыжников, поэтому пришлось подстилать под бока доски.
После июльских обильных дождей и наводнения, по берегу моря было выброшено очень много древесного мусора, принесённого таёжными реками. Не составляло никакого труда разжечь большой костёр, что я и сделал. Оказалось, что одежда, которую я сложил под клапаном рюкзака, промокла – видимо плохо завернул рюкзак в тент. Одежду развесил и разложил вокруг костра, а сам пошёл купаться. После купания было здорово сидеть и греться на тёплых камнях возле пышащей жаром горы тлеющих углей. Котелок я поставил прямо на них с помощью длинной палки. Вскоре был готов ужин и вечерний чай. За этот день я неплохо потрудился, одолев значительное расстояние по пляжам и воде. За мысом Грозный пляжей долго не будет, и на завтра мне придётся весь день плыть вдоль обрывов.

Утро было пасмурным и хмурым. Верхние бровки береговых обрывов скрывались в низкой облачности. Несмотря на август, одел поверх основного пятимиллиметрового гидрокостюма трёхмиллиметровый жилет. В прошлый раз я проходил этот маршрут в начале июня в своём основном костюме. Вода была ещё очень холодной, и долго в ней нельзя было находиться даже в 5-мм гидрокостюме. Но выходить на берег греться было затруднительно. В этом районе участки отвесных обрывов, омываемых волнами, имеют значительную протяжённость. К тому же из-за сильного встречного ветра продвигался я тогда очень медленно. Поэтому к сегодняшнему переходу я отнёсся очень ответственно. Хорошенько подкрепившись, отчалил только в одиннадцатом часу.
Отплыв от берега на значительное расстояние, я заметил, что плотная облачность наблюдается только здесь. В стороне Пластуна тонкая облачность прорывалась большими участками синего неба. Здесь же, высокий горный хребет подходит вплотную к побережью, создавая свой микроклимат. В прошлое моё прохождение этого района, такая же туманная и пасмурная погода была только здесь – между мысами Грозный и Сивучий.
Этот участок берега немного выдаётся в открытое море, поэтому двадцатиметровые глубины начинаются менее чем в сотне метров от обрывов. Напротив пляжей в бухтах, на том же расстоянии от берега, глубина значительно меньше. Из-за пасмурной погоды вода в море казалась чёрной, дна не было видно. Чайки на близлежащих скалах равнодушно провожали меня глазами. Бакланы, как более пугливые, ещё издали начинали вытягивать шеи и переглядываться, порываясь улететь. Наконец, признав в странном неуклюжем существе человека, они дружно прыгали со скалы, и хлопая крыльями по воде, тяжело набирая скорость, улетали прочь. Иногда, замешкавшийся и неудачно стартовавший баклан, зарывался ластами в воду и терял скорость. Остановившись и оценив обстановку, он делал свой фирменный нырок и удалялся восвояси в подводном положении.
Тем временем, я подплыл к мысу Грозному. Вытащив матрас с рюкзаком на скалистую площадку, и переобувшись из ласт в тапочки, отправился фотографировать это чудо природы. Высокий скальный массив, выступающий в море, дал здесь трещину.

Высокий скальный массив, выступающий в море, дал здесь трещину. Волны не упустили своего шанса и с необузданностью стихии ринулись её размывать. Со сводов образовавшегося разлома рушились обломки скал, волны их разбивали и оттаскивали на глубину. В конце концов, в массиве образовался сквозной разлом 1-2 м в ширину и несколько десятков метров в длину, заваленный глыбами, свалившимися со свода. Одна глыба застряла прямо посередине прохода, образовав своего рода турникет на переходе из Тернейского в Дальнегорский район.

Пофотографировав, вернулся к оставленному в Тернейском районе матрасу через разлом. Спустился в море и снова пересёк границу по воде, отметив это дело хриплым «Ура!»

Впереди простиралось суровое скалистое побережье. Рядом с морем, параллельно береговой линии, здесь протягивается высокий Прибрежный хребет. Серое небо, стальное море, скалы и угрюмая тайга над ними. Вокруг – ни души! Развернулся, чтобы запечатлеть мыс Грозный с юго-запада, взглянул наверх и обомлел. На самом краю обрыва я увидел в высшей степени странную скалу. Она мне сразу же напомнила какого-то буддистского монаха-отшельника. Он стоял на коленях в молитве, его руки были сложены на груди. Всё это было так необычно – совершенно обособленная скала на краю обрыва, да ещё так похожая на человека! Голый травянистый склон вокруг «монаха» словно подчёркивал его одиночество. Хмурое море, суровый, негостеприимный ландшафт вокруг, напомнил мне об опасностях, подстерегающих моряков и рыбаков. Было похоже, что природа, словно ужаснувшись своей дикости и необузданности, и, скорбя обо всех погибших по её вине людях, вложила душу в этот кусок скалы. И теперь этот «монах» замаливает невинные жертвы стихии и благословит всех путников, огибающих мыс Грозный.
Через сотню метров пути, всё ещё под впечатлением от неожиданной находки, я оглянулся на духа мыса Грозного, но увидел только бесформенный выступ скалы, сливающийся с обрывом.

За Грозным нацелился на мыс Сивучий и постепенно отдалился от берега на несколько сотен метров. Навстречу дул ветерок, разогнавший на просторах не очень приятную крутую ветровую волну. Усиленно шевелил ластами, борясь с ветром. Берега смещались очень медленно. Тогда я свернул ближе к берегу. Ветер здесь был тише, волны более пологи, но, странное дело – более быстрого движения всё равно не ощущалось. Возможно, дело было в том, что напротив мысов Приморское течение более сильное, чем между ними, да ещё и вблизи берега. Это течение оказывает заметное влияние на местную природу и микроклимат. Идёт оно с севера, с акватории Татарского пролива вдоль берега материка. Ранней весной, когда взламывается припай в Татарском проливе, течение несёт на юг обломки ледяных полей. При продвижении на юг они тают и на траверзе Рудной Пристани представляют собой уже полосы шуги и мелкобитого льда. Ранним летом, когда над континентальным Приморьем уже царит тридцатиградусная жара, в узкой береговой полосе можно наблюдать раннюю весну. Севернее посёлка Светлая, на теневых участках склонов ещё лежит зернистый снег. Южнее, в Дальнегорском районе, вершины высоких сопок у побережья уже покрыты молодой зеленью, но в устьях распадков, у самой воды, лес стоит совсем голый, цветёт рододендрон и адонисы. Если буквально в нескольких километрах от берега по летнему тепло и ярко светит солнце, то в узкой прибрежной полосе с моря дует ледяной ветер а над головой клубится густой туман.
Наиболее ярко влияние холодного Приморского течения выражено в районах выступов береговой линии в сторону открытого моря, особенно если в этих местах горы подходят близко к побережью. Окрестности перевала Китовое Ребро, где я сейчас находился – один из таких районов. Курумы и каменные реки начинаются здесь прямо от уровня моря.

К бровке обрывов мыса Сивучий лес не подступает – между скалами и дубово-кедровыми лесами здесь протягиваются своеобразные горные луга с представителями альпийской флоры. Здесь растут эдельвейсы. И это всего на высоте 200 – 400 м над уровнем моря! Из-за летних температурных инверсий высотная поясность здесь не такая, как в обычных горах, пояса растительности поменялись местами.

Тем временем дело близилось к обеду. Завидев впереди очередной водопадик впадающего в море ручья, я направился к берегу. Там я намеревался развести костерок на пляже и вскипятить чай. Но при ближайшем рассмотрении пляж оказался состоящим из настолько крупных валунов, что их размеры были намного больше баскетбольных мячей, и походили скорее на яйца динозавра. Жечь костёр здесь было бы затруднительно, так как весь жар проваливался бы в щели меж валунами. К тому же налетела особо плотная туча и принесла с собой моросящий дождик. Да и после плотного завтрака есть не особо хотелось, так что я ограничился получасовым отдыхом и несколькими пригоршнями вкусного спелого морского шиповника, запитого ключевой водой.