Тур де Крым. Октябрь 2012

Мимо сосен вековых вывела дорожка их к водопаду великому, что Летящей водой зовется. Совсем водопад пересох к осени. Только в преданиях купчихи местной о весеннем величии чуда этого и слышали.

И приехали кони к морю синему, окунулись в воды пенные, отобедали да так на берегу и в сон погрузились.

Ночевала тучка золотая
На груди утеса-великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя;

Но остался влажный след в морщине
Старого утеса. Одиноко
Он стоит, задумался глубоко,
И тихонько плачет он в пустыне.
М.Ю. Лермонтов

Тут и сказке конец, а кто слушал - молодец!

Хотелось бы поставить точку. Но ставлю запятую,

Помнится, как я простоял у картины Айвазовского "Девятый вал" в Государственном русском музее в Санкт-Петербурге очень долго, не могу сказать сколько. Время будто остановило свой бег. Как можно было заставить замереть море, чтобы его запечатлеть??! Известно, что Айвазовский писал картины по памяти, а в памяти невозможно запечатлеть мгновение. Картина - это не фото, картина - собирательный образ морской пучины, которая минута за минутой начинает оживать.
Сначала начинает дуть ветер, легко так, непринужденно. Затем солнце начинает играть с волнами. Вон один проблеск, вон второй. Затем оживают сами волны. Сначала так робко и несмело, а затем уже все пляшет в головокружительном вальсе. Несчастный люд пытается ухватить рукой последнюю надежду на спасение. Волна, еще волна...
В какой-то момент волна накрывает меня с головой, поставив жирную точку в сопротивлении души и тела. Все, опять передо мной обычная "мазня". Сколько не подходил я к ней и с одной стороны, и с другой - никакого эффекта. И я понял - это волшебство, то что нельзя объяснить или описать словами.

Так в своей повести я не стал описывать море. "Я же не волшебник, я только учусь"

Но эти дни норда выманивали Лонгрена из его маленького теплого дома чаще, чем солнце, забрасывающее в ясную погоду море и Каперну покрывалами воздушного золота. Лонгрен выходил на мостик, настланный по длинным рядам свай, где, на самом конце этого дощатого мола, подолгу курил раздуваемую ветром трубку, смотря, как обнаженное у берегов дно дымилось седой пеной, еле поспевающей за валами, грохочущий бег которых к черному, штормовому горизонту наполнял пространство стадами фантастических гривастых существ, несущихся в разнузданном свирепом отчаянии к далекому утешению. Стоны и шумы, завывающая пальба огромных взлетов воды и, казалось, видимая струя ветра, полосующего окрестность, — так силен был его ровный пробег, — давали измученной душе Лонгрена ту притупленность, оглушенность, которая, низводя горе к смутной печали, равна действием глубокому сну.
А. Грин. "Алые паруса"

Это была наша первая ночевка у моря. Расставив палатки недалеко от кромки воды, мы за ужином о чем-то мирно беседовали. О чем? Уже и не вспомнить. Да и не так важно. Над нами радиотелескоп Крымской астрофизической обсерватории хаотично рыскал по небу в попытках найти свидетельства большого взрыва. На краю мола расположились рыбаки в надежде на богатый улов. Все вокруг существовало по своим, неведомым мне законам.
Под размеренный шепот волн я погрузился в сон. Если это можно было назвать сном. Своей колыбельной прибой заволакивал меня в царство морфея. Я , как младенец, просыпался всю ночь с ощущением: Как? Все затихло? Но нет, прибой продолжал свою песню, не стихая ни на минуту.
Как только вдоль моря начала прорисовываться тоненькая золотая полоска, сон как рукой сняло. Это завораживающее зрелище. Гора Кошка, мирно спавшая всю ночь, почуяв скорое утро, вальяжно потянулась, зевнула и грозно зашипела на всю округу.
Рассвет.

После завтрака мы двинулись в путь дальше. За Понизовкой заканчивается жилой сектор и вдоль моря все усыпано санаториями и правительственными дачами "хороших людей". Пришлось выезжать на трассу Севастополь-Ялта. Справа Ай-петринская яйла становится все ниже. Среди гряды скрывается перевал Шайтан-Мердвен. На самом въезде в поселок Олива скалу как-будто обработали гигантским долотом мифические атланты.

Вода, нам нужна вода. Без нее мы завянем. Последнюю воду мы набрали еще в Симеизе. В туалете за 2 гривны. Собрали все бутылки в рюкзак, и самый страждущий пошел "освежиться". Ближе только Форос. По ощущению - спокойный городок, провинциальный, по белорусским меркам. Но единственный туалет в центре города закрыт.
Спрашиваю у ларечницы с мороженым:
- Где можно воды питьевой набрать?
Она недоуменно:
- За углом, где же еще.
Облазив все закоулки, возвращаюсь к ней:
- Mi scusi, Senora, я немножко перегрелся на солнце, где вы сказали?
Она:
-Ой, непонятливый, ну я же по-русски сказала: за углом.
Я ей уже настойчиво:
- Я там был, даже следов воды я нигде не видел.
Она:
- Ну, что мне все бросить и идти вам показывать. В магазине за углом продается в бутылях.
- Ах, продается, в бутылях, это же ЮБК. Извините, мы действительно перегрелись.
Я спрашиваю у своих "горных" туристов:
- А что, на Кавказе такая же проблема в горах с водой?
Они мне:
- Какая проблема: нагнулся и пей!
Ладно, наберем где-нибудь еще. Что мы воды не найдем?. Уже на выезде Серега замечает картину: весь Форос изнывает от жажды, а в доме "мiськой рады" ковер водой чистят. Бросили на входе и льют прямо из шланга. Ничего себе расточители казенных средств!
- Добрый день, нам бы водички.
- А вы откуда?
- Из Беларуси, из Витебска.
- Эка издалека принесло вас, Беларусам завсегда поможем. Подставляй тару.
- А хоть вода питьевая?
- Конечно, на, смотри, - делает пару глотков.
- Братва, налетай, торопись!

Остановились мы у подножия Красной скалы на обед. Над нами сквозь листву проглядывается Воскресенская церковь, но где-то высоко-высоко.

Пока мои товарищи колдовали над примусом, я легкой трусцой побежал наверх, запечатлеть это чудо на самом краю отвесной скалы. Тропинка петляет среди деревьев. Вроде бы церковь вдали виднеется, обернешься - море, как на ладони, а все равно по старой привычке хворостинками выкладываю стрелочки на развилках. Оказалось не зря. Туда казалось бы одна тропинка, а как бежал назад - их натоптано в разные стороны, и все вниз вроде бы. Кто его знает, куда они выведут? Идти по самой натоптанной не всегда верно, просто по ней шли туда, а потом возвращались обратно.
Но, где-то на полпути к цели мой желудок показал мне, кто хозяин. Все таки гипер-мегазум в фотоаппарате хоть и "жрет" зарядку аккумулятора, зато очень сильно экономит силы, приблизив вожделенный объект аж в целых 14 раз. И стабилизатор отработал четко. Canon sx230 рулит!

Проехав мыс Сарыч, мы занялись поиском стоянки для ночлега. До моря рукой подать, а спуститься из-за обрывистого берега невозможно даже пешком, не то что с велосипедом. Время еще позволяет, решаем ехать дальше по трассе до бухты Ласпи.

Следом за небольшим спуском затяжной подъем. Складывается такое ощущение, что едешь постоянно вверх. Миновав Ильяс-Кая, свернули влево на новую батилиманскую дорогу. Раньше у самой бухты был санаторий "Батилиман" и пионерский лагерь. А сейчас там закрытая территория, идет стройка, работает кран. Бетоновозы и самосвалы сновали туда-сюда всю ночь без остановки. По дороге нам попадается старичок с пакетом за плечами. Начинаем выпытывать у него: где можно остановиться на ночлег. Он нам начинает рассказывать про тяжелую жизнь, воров, захвативших власть в стране. Мы все дружно с понимаем поддакиваем ему. Явно не хочет рассказывать куда идет, и где его берлога.
Коронный вопрос:
- А вы откуда сами?
Он:
- Из Днепропетровска.
- А мы из Витебска.
- О, Витебск. А я в Минске на практике был и с девушкой из Витебска познакомился.
- Валя, Катя, Наташа? Мы всех знаем. На телезаводе работает?
Все, контакт налажен. Он добавил нас в друзья.
- Я вам сейчас все покажу, где какие стоянки есть. Выбирайте сами.
Мы свернули на старую Батилиманскую дорогу, которую старик назвал Римской. Нам это очень понравилось. А потом Череп открыл мне глаза, что это турецкая фальшыўка.

Отличная стоянка среди дубов с "балконом на море". Пока мы расставляли лагерь, наш новый собеседник рассказывал о вреде ГМО на измученный нарзаном организм. ГМО для Украины - отдельная тема. Едешь в поезде туда, обратно, кого не встретишь на пути - все про ГМО:
- А вы едите ГМО?
- Да, на завтрак, обед и ужин.
- А вы?
Итак, под рассказы о вредном воздействии ГМО, пестицидов и биодобавок на ДНК ядра клетки, поужинав, мы уселись с кружечкой кофе на наш балкон.