Старые карты в форматах *.MAP и *.JNX.

Автор

Гэта шчасце, што ёсць з кім глядзець «Калыханку». Светлая і добрая перадача. Ці патрэбен там білінгвізм? У культурнай краіне, здаецца, гэта абавязкова. Мелодыя польскай, украінскай, жыдоўскай, рускай, татарскай, летувіскай і дыялектных моў, гульня са словамі, параўнанні. Гэта развівае. Для сучаснай Беларусі, дзе аднабокасць (нават не рускасць, але шэрая малакультурнасць) цісне адусюль, білінгвізм небяспечны, патрабуецца лячэнне. З іншага боку самае лепшае створана ў расійскай прасторы, ствараць альтэрнатыву немагчыма (няма з кім, няма дзеля каго)...
Трэці Беларускі — не запаведнік, не ізаляваная структура, а частка грамадства. Калі ў краіне шэрасць, то яна пранікае паўсюль. Праз перадачы (не запазычаныя) ў тым ліку. Не кожны можа выявіць гэтую шэрасць, заснаваную на «правілах», рамках, выхаванні, жаданні спадабацца, абыякавасці.
Нельга забываць — словы і дзеянне ў кадры — элемент псіхалагічнай зброі. Яна развіваецца па тых жа законах, як і ўся астатняя... Папулярна і коратка пра гэта ў Вадзіма Зеланда (згадваў вышэй). З гісторыі вядомы прынцыпы Міністэрства прапаганды доктара Гёббельса, а пра ролю «вышек» ў грамадзтве падробна ў «Обитаемом острове» Барыса і Аркадыя Стругацкіх.
Телепередача БТ-3 «Я хачу гэта ўбачыць!». По выходным на нас едет вперёд ногами на 2-х колёсной машине развлечений, собранной не своими руками, а иностранного производства, молодой человек. Цель — показать интересные объекты, людей. Для красивой картинки машина топчет почву у памятников, а наездник пытается говорить на языке масс с элементами новояза и шутками, не всегда уместными. Для полного «слияния» говорящий демонстрирует своё незнание беларуского языка в беларуской передаче и специально обыгрывает это. Такое же отношение и к объектам. Конкретный пример. В деревне, которая красиво раньше называлась Каменка, а теперь почему-то Камена (на ГШ — Камено и, вероятно, это «литературный» перевод польского слова «каменная»), на берегу Вилии ведущий «штурмует» объект поклонения, топчет ногами камень. Если это действие перевести на «понятный язык», то выглядит так, словно тележурналист заехал на своём «драндулете» в православный храм и залез с ногами на алтарь. Этой границы поведения «свой парень», конечно, не чувствует.
Передача «Я хачу гэта ўбачыць!» пропагандирует не только памятники, но и невольно «стиль жизни». А это (стиль) — «драндулет», созданный не для работы, а для развлечений и отравления шумом окружающих, всё топтать. А ещё — ветер в голове, праздность и мимолётность, лёгкость цели и такое-же восприятие окружающего мира (без уважения), отсутсвие нагрузки и соответствующая ей форма тела. В кадре этого нет, но предполагаются «дополнения» — жидкие наркотики и спутники, как необходимые атрибуты. Нужна ли такая передача? Нужна. Вот только не на канале, где показывают «Калыханку». Зачем тогда стараться, что-то закладывать, если такой будет итог? Киборгизация и прочее...
Своими рассуждениями, безусловно, подымаю интерес и «рейтинг» (слово какое гадкое). Всё по Вадиму Зеланду. Талант давно где-то тихо в тени. Миром правит Его Величество Серость.

Планы на семнадцатый..., в семнадцатом году..., перспективы на семнадцатый... Никак не привыкнуть к мысли, что прошло уже сто лет. Полное замалчивание событий, нет анализа прошлого. Словно его и не было. Только люди и их дела напоминают о прошлом. А ещё идолы, символы и «традиция».
Гордиться, безусловно, нечем. Глупость, деградация. Теперь уже соседняя (!) восточная империя по-прежнему стреляет, тихо, почти незаметно воюет гражданской войной западный огрызок. Даже Леонид Млечин, сказочник, любитель пикантности и мелочи, не появляется в телеэфире Эрбэ, не ставит театральные постановки. Белэфир же ограничился показом российской экранизации по мотивам романа Бориса Пастернака «Доктор Живаго» и советской картиной лёгкого (скажем весёленького) повествования о страшном — «Бумбараш». Много это или мало? Безусловно, Борис Пастернак заслуженно отмечен обществом, а российская экранизация интересна. Это лучше всех историков-сказочников.
Персонаж в сериале «Доктор Живаго» (режиссёр Александр Прошкин, 2005 г.) произносит горькую фразу: «Нет дома, нет угла, нет Родины». Если под Домом понимать лес, не вытоптанный спецтехникой лесных работничков, мир без иррационального автомобильного шума и пыли, заботливо обработанные поля, неспрямленные реки и чистую воду в колодцах и криницах, под Углом («мой родны кут...») понимать не бетонные соты-панели, где нет ничего, кроме пустоты, так как нет главного — нет традиций, а свой, дороже всего, уголок земли и тех, за кого в ответе, под Родиной понимать общество многокультурной толерантности, традиций и правильной системы ценностей, основанной на труде и взаимоуважении, то можно также горько сегодня произнести эти слова в пустоту... Не удивительно, что беларуский философ Валянцін Акудовіч по-своему интерпретировал эту мысль, рассуждая о невозможности построить Дом без Родины.
Борис Пастернак рассказал нам о прошлом, о годах, когда был молод. Кто в состоянии так же мастерски передать наше вчерашнее и настоящее? Нет ответа... Мир скатывается по наклонному лабиринту.
Под рукой оригинальная годовая подшивка менскай газеты «Вольная Беларусь» за 1917 год — не распроданные пожелтевшие листы, скреплены скобами типографии Грынблята, уцелевшие от «реставрации». Как же всё начиналось с энтузиазмом и на подъёме! Всё как в «Докторе Живаго». Всё как в конце 1980-х. Где тот Менск, где те селяне-труженники, где русская, беларуская, польская, жидовская, татарская интеллигенции, где мастера — хлеборобы, каменщики, плотники, кузнецы, свинобои, рыбаки, ткачи, сапожники, мельники, бондари, слесари, агрономы, архитекторы?... Пустыня. Пустыня на земле, пустыня в головах.
Когда же наступил тот День, когда же произошла та «окончательная Победа»? Когда общество и обстоятельства уничтожили трудовой народ, мастерство? Когда ушло в небытие «племя», а остались последние «из могикан»? Ведь совсем недавно ещё что-то теплилось, видны были искры, в домах была жизнь. Неожиданный ответ пришёл сам собой. Никого не заводили в лес, не ставили теперь к краю ямы. «Санитарную операцию» сделало время и само общество. Всё тихо, незаметно, научно, культурно, демократично, с заботой. Всё растянуто во времени, но можно смело предположить, что это начало XXI века. Где-то в 2001—2002 годах довелось видеть в последний раз стадо домашних коров и настояшего пастуха. В поле свободно ходили-стояли счастливые здоровые коровы, а человек сидел на большом валуне, подстеливши телогрейку. Он читал книгу. Путников на роварах не заметил. И было тихо в поле, окружённом со всех сторон нерастоптанным лесом. Это было в последний раз.

Wolnaja_Bielarus'._Miensk_1917.jpg

В новое, неизвестное путник старается взять карту. Чтобы ориентироваться, не заблудиться, выйти к цели. Если нет карты, то выбираются ориентиры («Светит незнакомая звезда, / Снова мы оторваны от дома,...»).
А как же социум? В обществе найдется тот или та, кто уверен или уверена в правильности маршрута. Но «карты» у них нет, так как это путь в будущее. Остаются старые карты и ориентиры — мудрость и глупость предыдущих поколений (цивилизаций, если угодно). Умение не наступить на «грабли», узреть «три кита», увидеть ту путеводную звезду — большой талант.
Всё как у садовника. Если саженец посажен правильно, то он быстро развивается, крепнут все части живого организма, болезни ему не страшны. Не страшно, когда садовников много. Много советов — много решений. Горе, когда всё в руках нерадивых, неталантливых, горе, когда мудрость и заботливость сменяется на легкомысленность, упрямство, равнодушие...
А что же думает по этому поводу сам саженец, само дерево? Понять «мысли» не дано, но есть талант чувствовать. Живому организму нужно пространство, свобода под сонцем, свобода поднять голову, распрямить крону и руки, чтобы «не мешали», чтобы «всё по законам роста», не быть городским, замордованным заморышем. И тогда вырастет дерево, одарит плодами или красотой формы, защитит тенью. Мир станет лучше.
Сегодня хочется вспомнить об одном «ориентире». Плохой он или хороший — однозначного ответа нет. В любом случае национализм, порождённый XX веком, дал не самые лучшие побеги на плодородной земле.
Речь идёт о газете «Вольная Беларусь» — «первом беларуском триангуляционном пункте в Минске» . Её редактор — Язэп Лёсік — поплатился (в том числе и за неё) жизнью. Газета на долгие годы попала в «спецхран» разных библиотек. Для того, чтобы её почитать требовалась «3-я категория допуска», разрешение «чиновника 1-го отдела», печать организации. Некоторые исследователи в 1980-е пытались её увидеть, но так ничего и не добились до полного рассекречивания в начале 1990-х. Единственный человек в БССР, который хотел и мог листать «Вольную Беларусь», был Мікалай Сташкевіч, партийный историк. Первый номер вышел в воскресенье 28 мая 1917 г. по старому стилю. Надеюсь, что с 28 мая 2017 года «ориентир» станет доступнее.
«Вольная Беларусь»... В кавычках, конечно...

Весна. Cтоит вернуться к эпохальным туристским объектам на шкловщине. Фрагмент 3-х верстовой карты «XIV-8 (Копысъ), 1912» в привычной проекции, как дополнение к предыдущему материалу (RKKA-GSz.rar). Всё из источника http://igrek.amzp.pl.
Дорога от станции и местечка Коханово через местечко Староселье до Шклова — стратегическая военная дорога. На карте «N-36-49-В «Лисуны», 1937» видно, что она расширена до 9 метров. По довоенным меркам это много. К сравнению, важная дорога Орша—Могилёв на листе «N-36-49-Г (Барань), 1938» указана шириной всего 8 метров. Ошибки исключены, точность для дорог на картах РККА — один дециметр. Мало того, за мёртвой деревней Кувечино (или Кувечина на имперской 3-х вёрстке) у разрушенного моста через речушку Бонары, можно оценить объём довоенных земляных работ по профилированию полотна дороги. Такие же следы есть и на въезде в местечко Староселье. Вместе с «моей дорогой» Александрия—Негорелое (упоминал выше) она является частью стратегического замысла. Назначение очевидно — переброска военных грузов c Оршанского железнодорожного узла к станции Негорелое, минуя города. Наивно искать какие-то объяснения в архивах. Это всё равно, что пытаться найти в документах настоящих убийц Джона Кеннеди.
Дороги строились для обеспечения нападения как минимум на Польшу. Остриём удара, вероятно, выбраны железнодорожные узлы Барановичи и Брест над Бугом. Об этом косвенно свидетельствует «нервозность» на картах WIG 100к в районах Слуцка и Пинска, концентрация польских военных лагерей в этих районах, «странное» расположение УРов. Возможно, ещё один удар (или несколько) планировались южнее, но для этого нужно изучать довоенные карты приграничных украинских районов. «Бетон обороны», «дурость-линия» или закопанные в УРы народные деньги, возможно, не что иное, как прикрытие флангов, «потёмкинская фортификация» для скрытия настоящих планов, доступа к которым не было у «карбышевых», «уборевичей» и пр. Что-то мог бы рассказать генерал Дмитрий Павлов, но его не зря быстренько убрали.
Особенно очевидна «потёмкинскость» в фортификациях под новой границей накануне «неожиданного» нападения Германии при колоссальной концентрации наступательных средств РККА.
Бубнить про «бетон-линию» официальную версии только обороны — не правильно. Это всё равно, что признавать, что Ли Харви Освальд настоящий убийца президента США Джона Кеннеди. Железобетонный аргумент в пользу иной версии кроется в самой истории становления ленинско-сталинского режима.
Но лучше рассмотрим «современные грабли». Недавно на Украине революционным путём произошла смена власти с потерей территорий. Всем хорошо видно, что революционеры никоим образом не смирились с утратой и желают восстановления границ. Чем быстрее — тем лучше. И любой ценой. Сделать это, безусловно, быстро не получится (если вообще возможно). Спрашивается, чем товарищ Сталин хуже Петра Порошенко? Тем более, что возможностей и ресурсов было невероятно больше. В результате Великой войны и «оранжевой революции»-переворота 1917 года произошла утрата значительных территорий империи. Их возврат — это главное в политике Сталина, в этом комплекс его неполноценности. Нет никакого курса на индустиализацию. Это миф. Есть только один путь — курс на военизацию. Страна бодро шагала на в коммунизм, а к войне, а граждане — к бойне. И такие дороги, как Александрия—Негорелое и Коханово—Шклов вели к ней...

Ещё интересное по дороге Коханово—Староселье. Касается наших дней и является символами «независимой эпохи». Фрагмент с полуверстовых карт «LXX-23 (Коханово), 1930», «LXX-24 (Червяково), 1926», «LXXI-23 (Ельковщина), 1926», «LXXI-24 (Шклов), 1930» в архиве RKKA 42k.rar, как дополнение к архивам RKKA-GSz.rar и XIV-8 (Kopys'), 1912.rar. Всё в той же проекции. Объекты выделены.
Весна 2016-го. По обочинам лесной дороги Кувечино—Староселье заметны следы варварского сбора берёзового сока. В 50-литровых мешках (их много) прокисшая, с «мясом» жидкость. Подвязаны они были умело к желобкам, вставленным в рассеченые топором стволы берёз. Сокодвижение уже прекратилось, сотни литров пропали. Тогда казалось это браконьерством, но чуть позже довелось в дороге беседовать с работником леса, который за 3 миллиона (теперь это триста бумажек) пять дней в неделю в любую погоду валит лес в околицах своей деревни в одном из минских лесхозов. К слову, три лимона далеко от «средней» в 5, 342 000 руб., озвученной лесным журналистом Александром Цибульским («Белорусская лесная газета», №14, 7 апреля 2016 г.). Такой сбор сока, оказывается, является стандартной технологией для моего собеседника. Работники леса действительно рассекают топором стволы V-образной засечкой и подвязывают большие полиэтиленовые пакеты. Сокодвижение ничем не останавливается, прекращается само. Дерево бросают, вынимая желобки... Никой нежности, никаких коловоротов или пробок.
Почему «товар» брошен? Ответ на этот вопрос находится на опушке леса, невдалеке от кладбища местечка Староселье. Дорога распахана и засеяна. Новый «туристский объект». Наверняка «лесная контора» просто не успела вывести сок — «труженики полей» засеяли дорогу. Это новая «традиция» для ЭрБе. В прошлое ушли суды за потраву и «закон о колосках». Всё предельно демократично: где хочу — там и сею, где хочу — там и езжу. Можно ли назвать этих «тружеников» хозяевами земли, почётно и уважительно — крестьянами, селянами. Это уже даже не колхозное равнодушие, это — «капец». В обиходе новое, модное слово — аграрии. И это хорошо — нет подмены понятиям, почётное остаётся незапятнанным.
В чём же «капец»? Да в самом главном. В потере страны, её целостности. Под целостностью надо понимать нравственную (!) хозяйскую экономическую деятельность, основанную на бережливости, правильной системе ценностей, уважении к земле. В человеке труда должно сохраняться и передаваться чувство хозяина, способность самостоятельно (!) принимать решения, но прислушиваться к советам и соблюдать писанные и неписанные законы. Нравственная экономика позволит сохранить душу и культуру, воспитывает, даёт стимул к творчеству, позволит сохранить независимость и веру в будущее. Иначе — хаос.
Дорога распахана, но уже набита колея. Протравленные, красного оттенка зерновые не клюют птицы. Ежегодно около двух десятков километров приходится пешком обводить ровар или с трудом ехать по набитой автомобильной колее прямо по полю. Когда осенью беларуские пропагандисты говорят про урожай, то вспоминается весна и вот эти засеянные дороги, сотни километров затоптанного урожая...
Засеянную дорогу и затоптанное поле под Старосельем пришлось наблюдать в 2016-м, но уверен, что в «год науки» там всё будет так же «технологично». Подобную полевую дорогу у деревни Маконь (упоминал выше) приходится проезджать ежегодно. Уже более 19 лет не было такого случая, чтобы она в поле не была распахана-засеяна-восстановлена...
Ездить грунтовками по картам ГШ, а особенно по РККА — рискованно, можно потерять время или выехать не по маршруту. Было это и на этот раз, когда попытались ехать глубинкой восточнее трассы Орша—Могилёв от Шклова. Десятки брошенных, пустых домов, обрывающиеся в поле дороги, обход по опушкам леса, удивлённые взгяды селян на путников из ниоткуда...
Никогда не забуду картину запустения, безхозяйственности...
Потрачены семена и дорогое дизельное топливо, изношены механизмы, затрачено время. Поступит ли тах хозяин? Никогда. Тогда кто же он, этот аграрий? Нанятый человек, придаток чужой и чуждой техники, выполняющий задание за вознаграждение. Это — несвободный человек, по сути дела — раб. От раба отличается только тем, что не подвергается телесным наказаниям. Может, хозяин — это тот, кто даёт это «задание» или «план»? Но где он, за сколько десятков километров? Такого управляющего хозяином никак не назовёшь. Ведь самый главный признак хозяина — экономия. Тот, кто не умеет экономить — обречён на вечную бедность, на разорение. Значит, это тоже раб обстоятельств. Раб утверждённой научной технологии, разработанной учёными-рабами, раб механизмов, разработанных инженерами-рабами и собранных рабочими-рабами, раб плана и инструкций. Раб сам себе...
Символическая аббревиатура — РБ...

Жалко вклиниваться между разделами поэмы, однако вот это:

Цитата сообщения от alies отправленного 3 Май, 2017 в 07:22

Под целостностью надо понимать нравственную (!) хозяйскую экономическую деятельность, основанную на бережливости, правильной системе ценностей, уважении к земле.

как мне кажется, возможно лишь в альтернативной реальности.
А в нашей люди, звери, да и всё живое запрограммированы на потребление всех доступных ресурсов вплоть до их исчерпания. Кто недопотребил - имеет меньше шансов в будущем.

Автор
DSC03017.jpg

Поэма — не тот, наверное, жанр. Скорее ироничные записки, гибрид малопонятной «философии» с попыткой поставить диагноз... В любом случае — это правда без прикрас.
«Альтернативная реальность» — не миф и не утопия. Это — отчасти утраченная реальность. Стать свободным, нравственно и физически здоровым может каждый, приспособившись к обстоятельствам и опираясь на свои индивидуальные способности, смелость, трудолюбие.
Даже коровы в безнадёжной концлагерной РБ-реальности находят выход. Какой? На фотографии всё видно. Сделана она в роварной поездке 2017 г. по местам «боевой славы» польского корпуса Юзэфа Довбор-Мусницкого — польских национальных сепаратистов, бандитов по сути. Коровник у деревни Устерхі, что вблизи разваливающихся Балашэвіч, около местечка Глуск. На переднем плане всходы без единого сорняка обработаны стимуляторами роста и гербицидами. Не важно, кто это будет есть — коровы или человеки. Одинаково опасно для здоровья.
Маленький человек (во всех смыслах) большой страны часто любит употреблять слово «зверства», «звери», «звериное» по отношению к людям и их действиям. Вторят ему и пропагандисты. Одного из таких как-то поправил сирийский офицер, мол, так поступают скорей не звери, а люди-людоеды. И он был тысячу раз прав, этот офицер. Если бы люди «делали зверства», вели себя «как звери», проявляли в себе «звериное», то мир стал бы несравненно лучше, а «большая страна» — расцвела. Всё дело в человеческой жадности, желании подчинять и убивать не только ради ненасытной корысти, но и ради удовольствия, создании механизмов, технологий и системы знаний, разрушающих всё (!) живое ради призрачной цели удержать и распространить власть. Звери воздействуют на мир и меняют его, но эти изменения ограничены природой. Человек сегодня ничем не ограничен. И тормозов всё меньше.
Зверь убивает, но это — природная пищевая цепочка, необходимость. Да, голубь — символ мира — может получать от убийства удовольствие. Но у него только клюв и сила крыльев. Получит удовольствие — выбъется из сил. У человека «энергия неисчерпаема» — целый арсенал «научно-технического прогресса», готовый к действию.
Будущего у цивилизации (и РБ в частности) с таким подходом нет. Во всех смыслах. Цивилизация ведёт себя как дрожжи в сладком соке «банки» планеты Земля. Человечество стремиться к познанию, но одно знание у каждого недоступно до поры. Это таинство смерти. «Получив» все знания, человек (цивилизация) исчезнет из мира реальности. Это даже не надо доказывать.
Мир не надо познавать, разрушая. За ним куда полезнее подсматривать и беречь.
И всё-таки «альтернативная реальность» есть. Для этого не надо делать «оранжевую революцию», «голосовать», давать повод «дуболомам», «выпускать пар» на брусчатке, ломать двери, ходить и просить. Можно (и нужно) всё изменить с завтрашнего дня, не дожидаясь «мессии».
Напоследок советую хороший фильм-комедию «Наверное, боги сошли с ума» («The Gods must be crazy», 1980) ражиссёра Джэми Уйса (Jami Uys). Если кто не смотрел. Сцена, в которой Нкъхау рвёт бумажки цивилизации — запредельная свобода.

Цитата сообщения от alies отправленного 20 Май, 2017 в 06:58

«Альтернативная реальность» — не миф и не утопия. Это — отчасти утраченная реальность.

В каком году, в какой стране?

Цитата сообщения от alies отправленного 20 Май, 2017 в 06:58

Если бы люди «делали зверства», вели себя «как звери», проявляли в себе «звериное», то мир стал бы несравненно лучше, а «большая страна» — расцвела. Всё дело в человеческой жадности, желании подчинять и убивать не только ради ненасытной корысти, но и ради удовольствия, создании механизмов, технологий и системы знаний, разрушающих всё (!) живое ради призрачной цели удержать и распространить власть.

Медведь - падальщик. Убил, не доел. Или убил из любопытства. Зачастую нагадил, прямо там, где недоел, и дальше пошел.
Бобр - сделал плотину, затопил лес, много деревьев сгнило, высохло и погибло. Существо номер два на Земле после человека по изменению среды обитания. Плотины - тоже технология, хоть и созданная на полусознательном уровне.
Лось - шел по зимнему лесу, погрыз кору у дерева, пошел дальше. Дерево погибло.
И так далее.

Человек - такой же, просто он может больше.
Звери не лучше и не хуже, всё живое одинаково.

p.s. А "нравственное потребление" ресурсов может придумать только сытый человек:) Он может себе это позволить. Остальные (и звери, и другие люди) во власти инстинктов и на автопилоте.

Автор

Вы невнимательны к тексту и искажаете смысл написанного. Есть большая разница между бобром-лосём и белорусским лесоломом с пилой «Shtihl». Есть большая разница в загаженности между медведем и создателями «экологической тропы» на Голубых озёрах.
Нравственное потребление заключается в самоограничении и экономии. Только так сохранятся настоящие чувства и вскус жизни. Сытый не поймёт и не оценит простую еду, а согретый не ощутит энергию малого костра. Общество техногенно дуреет от нехватки ощущений, потери простых ценностей.
Утраченная реальность — широкое понятие, цифрами и координатами не измеришь. Сформулировать словами сходу сложно, но есть хорошие ориентиры для внимательных. Один из них очень рекомендую. Это воспоминания (именно эта часть книги) Мікалая Улашчыка «Даць народу гісторыю. Успаміны, лісты» издательства «Лімарыус». Книга вышла в конце прошлого года, но до сих пор под невероятным впечатлением от неё. Без прочтения подобного нет смысла рассуждать об утраченном.

Мне запомнился небольшой ручей на Сахалине, по которому рыба из моря подымается на нерест. Вскоре заходит в темное каменистое ущелье и упирается в водопад, подняться дальше не может. Там ее бьют и медведи, и браконьеры. Они друг друга стоят. Всё вокруг в следах этой бойни. Место оставило тяжелое и сильное впечатление.

После чего идеализировать живую природу совершенно не хочется. Если жадные люди, использующие технологию во зло, вызывают отвращение, это не повод считать животных какими-то более "нравственными". Хороши и те, и другие.

Мы же туристы. Мы имеем некоторые возможности видеть природу, какая она есть. А оппозицию "природа хорошая - технологии плохие", как мне кажется, придумали и подхватили теоретики из больших городов. Хорошо там, где нас нет.

Автор

О медведях. Советую посмотреть фильм «Медведь» («The Bear») 1988 г. режиссёра Жан-Жака Анно. Актёр, музыка, сюжет, картинка — совершенны. Режиссёр подзаработал на «Имя Розы», чтобы создать шедевр. И не удивительно, так как роман Джеймса Кервуда, по которому написан сценарий, сам шедевр.
Лет 15—20 назад была дискуссия с соседом-горожанином о природе-туризме. Его выпад против меня был неожиданным, но заставил задуматься и даже подготовить издание «Как правильно посрать в лесу». Суть выпада была такова: горожане ходят-ездят исключительно по асфальту-дорогам и не гадят на тропе-биваках, а туристы (турьё) забираются в(на) самый алтарь Природы и там «срут». Оскорбительно, но метко и честно.
Туризм — часть общества. Он деградирует вслед за ним.
На этом я прекращаю пока непонятную «полемику», а к теме турья-туристов и «как правильно посрать» обязательно вернусь.

Я к тому, что у Вас речь идет об идеалах, а не о реальности. Я сам тепло к ним отношусь, но при этом стараюсь не терять и критического взгляда. Как мне кажется, Ваш идеальный мир во многом находится в книгах, фильмах, воображении. В реальность можно ткнуть пальцем, указать конкретное время и место. В частности, сомневаюсь, что в Беларуси или на территории будущей Беларуси 100, 200 или 1000 лет назад люди (в своем большинстве) принципиально иначе относились к потреблению ресурсов. Следовательно, и про "утраченное", и про "деградацию" говорить не приходится: раз "золотого века" на самом-то деле и не было.

Автор

Ещё два источника-свидетельства деградации народа, быта, взаимоотношений, культуры, языка и пр. Всё сконцентрировано на местечке Глуск. Всё написанное подтверждается Глуском 2017, куда имел возможность вернуться...

  1. Элегія Сяргея Грахоўскага «Мястэчка, мястэчка...» (упершыню друкавалася ў часопісе «Маладосць» пачатку 1990-х, перавыдадзена ў кнізе «Сяргей Грахоўскі: вядомы і невядомы». Мінск, 2013, Выдавецкі дом «Звязда», укладальніца Таццяна Грахоўская). Гэта — шэдэўр.
  2. Успаміны Яўхіма Кіпеля «Эпізоды» (надрукаваны ў кнізе «Эпізоды». Мінск, 2013, выдавецтва «Лімарыус»). Успаміны асабліва паказваюць, як вытраўлена з дзяцей Глуска і ваколіц іх родная мова праз 100 гадоў. Як знішчана беларускасць, самабытнасць.
    Всё, что перевернулось, исчезло сделали не оккупанты, а Общество в своём неустанном развитии. И те, кто в «раях» (слаўцо С. Грахоўскага), и те, кто около...

Самобытность теряется, да. Но с другой стороны, жизнь не была легче. Детская смертность, эпидемии, тяжелый быт, ограничения в правах (остатки крепостного права сохранялись до 1970-х, когда выдали паспорта колхозникам), национальное угнетение, бесконечные репрессии и массовые эмиграции (от хорошей жизни не бегут). При бедности не до экологии и "нравственного ресурсопотребления". Можно со старшим поколением пообщаться: было разное.
То есть жизнь меняется, в чём-то хуже, в чём-то лучше. О деградации по всем параметрам говорить неисторично и несправедливо.

Автор

«Вольная Беларусь» — первая беларуская газета в Минске. Первый её номер вышел 28 мая 1917 года по Юлианскому календарю. 10 июня 2017 года исполнится ровно 100 лет с этого момента. И это тоже будет воскресенье. Символично. Не стану ждать круглой даты, магия числа подсказывает, что сегодня, в воскресенье 28 мая 2017 г. — лучший повод вспомнить о ней и о тех романтиках, что хотели сделать мир лучше. Писали они несколько наивно для сегодняшнего читателя, зато искренне. Сегодня говорят умнее и глубже, только не от серца. Романтики всегда проигрывают. За ними приходит и побеждает цинизм, жестокость, равнодушие, псевдокультура, коррупция. Общество не ценит свободы, не желает и неумеет быть свободным.
Подшивки газеты можно было-бы переиздать типографским способом, как когда-то поступили с виленской «Нашай Нівай». Нет особых технических проблем, но стоит ли? Для кого, кому? Где та полноводная река от Францішка Багушэвіча, Янкі Купалы, Якуба Коласа? Где беларуский народ? Я не имею в виду население городов, приподнятое от земли этажами, изолированное в пеналах. У всех нас «ихбинные аусвайсы», но мы давно другие и не соответствуем тому понятию «беларуский народ», что существовало прежде, 100 лет назад...
Сегодня нет такого Якуба Коласа, который смог бы написать новую «Новую зямлю». И не столько из-за того, что нет таланта, словарного багажа или хорошего примера, а потому что нет такого общества людей труда в том же селе Мікалаеўшчына (Мікалаўшчына), с которого можно было бы писать новое полотно. Иссякла, загажена крыніца. Всюду разрушения трудовых взаимоотношений, культуры, быта, природы. В 2015 году в Мікалаўшчыне, родине Язэпа Лёсіка (редактор «Вольнай Беларусі») и формально Якуба Коласа, со слов местных оставалось четыре (!) счастливых коровы из сотен голов прежде. Сегодня четыре человека обслуживают концлагерь-коровник логистики-оптимизации. Чужое, чуждое. Сто лет назад мікалаўцы вместе трудились, вместе ходили в церковь, вместе праздновали. Это было общество, это был народ. Жидовство, чиновники (и выучившиеся грамоте), католики (и признающие себя поляками), иные национальности налаживали между собой отношения, понимали язык друг друга. А иначе никак: жизнь и быт всё определяли, подсказывали выход, не доводили до непоправимого...
Первый номер готовили помимо машинистки и корректора два человека. Беларуский жид Самуіл Плаўнік—Змітрок Бядуля—Ясакар и бывший ссыльный учитель Язэп Лёсік, он же редактор. Вся «Вольная Беларусь» за 1917 год издаётся языком, который потом больше нигде не встречается. Это правопис Язэпа Лёсіка и язык его родины, о которой с первого номера редактор начинает печатать свои сибирские ссыльные воспоминания — «Апавяданьня бяз назвы». Из-за событий в Менске публикация растянется на несколько лет и неизвестно, насколько она полная. В конце 1920-х гг. готовилась к изданию книга «Родныя вобразы», куда, безусловно, «Апавяданьне» было включено, но арест и высылка всё перечеркнули. Рукописи сожжены, подготовленное к изданию — уничтожено. Все персонажи «Апавяданьня...» реальные, как и в «Новай зямле» Якуба Коласа.
Архив газеты за 1917 г. конфискован большевиками и не сохранился.
Первый номер в архиве. Можно было бы сделать PDF, но JPEG, кажется, удобнее. Страница с повреждённым тесктом переснята с иного оригинала. Возможности съёмки, к сожалению, ограничены непрофессиональной цифровой камерой.
Следующий номер вышел в воскресенье 11 июня 1917 года.